Эрик райнерткак богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными. Эрик райнерт - как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными Райнерт э как богатые страны стали богатыми

Международный валютный фонд провел исследование в октябре 2017 года и выявил страны с самым высоким уровнем ВВП на душу населения.

Многие из стран, которые относятся к самым богатым в мире, имеют запасы нефти и газа на своей территории, что благоприятно сказывается на развитии их экономики.

Инвестиции и сильная банковская система – факторы, которые также играют важную роль в экономике самых богатых стран.

"Вести.Экономика" представляет 15 самых богатых стран мира.

15. Исландия

ВВП на душу населения: $52 150

Исландия - островное государство, расположенное на западе Северной Европы.

Правительство Исландии объявило о масштабной программе по строительству алюминиевых заводов.

Также активно развиваются биотехнологии, туризм, банковский бизнес, информационные технологии.

По структуре занятости Исландия выглядит как промышленно развитая страна: в сельском хозяйстве занято 7,8%, в промышленности - 22,6%, а в сфере услуг - 69,6% трудоспособного населения. Туризм - тот сектор, на который приходится основной рост ВВП страны.

14. Нидерланды

ВВП на душу населения: $53 580

Нидерланды - высокоразвитая в экономическом плане страна. На сферу услуг припадает 73% ВВП, промышленность и строительство - 24,5%, сельское хозяйство и рыболовство - 2,5%.

Среди важнейших секторов оказания услуг преобладают транспорт и связь, кредитно-финансовая система, научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР), образование, международный туризм, комплекс деловых услуг.

13. Саудовская Аравия

ВВП на душу населения: $55 260

Саудовская Аравия с ее колоссальными запасами нефти - основное государство Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК). Экспорт нефти составляет 95% экспорта и 75% доходов страны.

12. США

ВВП на душу населения: $59 500

Соединенные Штаты - высокоразвитая страна, обладающая первой экономикой мира по номинальному ВВП и второй по ВВП (ППС).

Хотя население страны составляет лишь 4,3% от общемирового, американцам принадлежит около 40% совокупного мирового богатства.

Соединенные Штаты занимают лидирующие позиции в мире по ряду социально-экономических показателей, включая среднюю зарплату, ИЧР, ВВП на душу населения и производительность труда.

В то время как экономика США является постиндустриальной, характеризуется преобладанием сферы услуг и экономики знаний, производственный сектор страны остается вторым по величине в мире.

11. Сан-Марино

ВВП на душу населения: $60 360

Сан-Марино - одно из самых маленьких государств в мире. Находится в Южной Европе, со всех сторон окружено территорией Италии.

Въездной туризм играет существенную роль в экономике страны, в индустрии туризма на территории государства вовлечены до 2 млн человек ежегодно, и более 3 млн туристов посещает страну каждый год.

10. Гонконг

ВВП на душу населения: $61 020

Экономика территории основывается на свободном рынке, низком налогообложении и невмешательстве государства в экономику. Гонконг не является офшорной территорией, это свободный порт, и он не взимает таможенных сборов на импорте, там нет налога на добавленную стоимость или его эквивалентов. Акцизы взимаются только с четырех видов товаров, независимо от того, импортные они или местного производства.

Гонконг - важный центр международных финансов и торговли, а уровень концентрации штаб-квартир является самым высоким в Азиатско-Тихоокеанском регионе. По показателям душевого валового внутреннего продукта и валового городского продукта Гонконг является наиболее богатым городом в КНР.

9. Швейцария

ВВП на душу населения: $61 360

Экономика Швейцарии является одной из наиболее стабильных в мире. Проводимая политика долгосрочного монетарного обеспечения и банковской тайны сделало Швейцарию местом, где инвесторы наиболее уверены в безопасности своих средств, в результате чего экономика страны становится все более зависимой от постоянных притоков зарубежных инвестиций.

Из-за небольшой территории страны и высокой специализации труда ключевыми экономическими ресурсами для Швейцарии являются промышленность и торговля. Швейцария является мировым лидером по очистке золота, перерабатывая две трети от его мировой добычи.

8. ОАЭ

ВВП на душу населения: $68 250

Основа экономики ОАЭ - реэкспорт, торговля, добыча и экспорт сырой нефти и газа. Добыча нефти - приблизительно 2,2 млн баррелей в день, большая часть производится в эмирате Абу-Даби. Другие нефтяные производители по важности - Дубай, Шарджа и Рас аль-Хайма.

Нефть обеспечила быстрый рост экономики ОАЭ всего за несколько десятилетий, однако и другие секторы экономики также развивались достаточно быстро, особенно внешняя торговля.

7. Кувейт

ВВП на душу населения: $69 670

Кувейт - государство (шейхство) в Юго-Западной Азии. Важный экспортер нефти, член ОПЕК.

По собственной оценке Кувейта, он обладает крупными запасами нефти - около 102 млрд баррелей, то есть 9% мировых запасов нефти.

Нефть дает Кувейту около 50% ВВП, 95% доходов от экспорта и 95% доходной части государственного бюджета.

6. Норвегия

ВВП на душу населения: $70 590

Норвегия - крупнейший производитель нефти и газа в Северной Европе. Гидроэнергетика покрывает бо́льшую часть потребностей в энергии, что позволяет экспортировать бо́льшую часть нефти.

Нефтяные фонды служат для развития будущих поколений. На территории страны имеются значительные минеральные запасы, большой торговый флот.

Низкая инфляция (3%) и безработица (3%) по сравнению с остальными странами Европы.

5. Ирландия

ВВП на душу населения: $72 630

Экономика Республики Ирландии представляет собой современную, относительно небольшую, зависимую от торговли экономику.

Хотя основным двигателем экономического роста Ирландии остается экспорт, развитию также способствует повышение потребительских расходов и восстановление как строительства, так и деловых инвестиций.

4. Бруней

ВВП на душу населения: $76 740

Бруней - одно из самых богатых и обеспеченных государств мира. За богатство жителей и султана страну называют "исламским Диснейлендом".

Благодаря богатым запасам нефти и газа Бруней занимает одно из первых мест в Азии по уровню жизни.

Основу экономики государства составляет добыча и переработка нефти (свыше 10 млн т в год) и газа (свыше 12 млрд куб. м), экспорт которых дает более 90% валютных поступлений (60% ВНП).

3. Сингапур

ВВП на душу населения: $90 530

Сингапур - высокоразвитая страна с рыночной экономикой и низким налогообложением, в которой важную роль играют транснациональные корпорации.

Сингапур привлекателен для инвесторов из-за низких налоговых ставок.

Всего в Сингапуре 5 налогов, из которых один налог на прибыль, один - налог на заработную плату.

Суммарная ставка налогов 27,1%. Сингапур причисляют к восточноазиатским тиграм за быстрый скачок экономики до уровня развитых стран. В стране развиты производства электроники, судостроение, сектор финансовых услуг. Один из крупнейших производителей CD-приводов. Ведутся масштабные исследования в области биотехнологий.

2. Люксембург

ВВП на душу населения: $109 190

Люксембург - одна из богатейших стран Европы с высочайшим уровнем жизни. В городе Люксембург располагаются многие организации ЕС.

Благодаря выгодным условиям и офшорной зоне в столице размещены около 1 тыс. инвестиционных фондов и более 200 банков - больше, чем в любом другом городе мира.

ВВП на душу населения: $124 930

Катар - одно из богатейших государств мира, по данным МВФ. Эта страна последние несколько лет с большим отрывом лидирует в мире по такому показателю, как ВВП на душу населения.

Катар - 3-й в мире по запасам природного газа, 6-й в мире экспортер природного газа и крупный экспортер нефти и нефтепродуктов (21-е место в мире). Входит в Организацию стран-экспортеров нефти.

От названия книги норвежского экономиста Эрика Райнерта (род. 1949) на первый взгляд веет публицистикой. В западной литературе в моде подобные названия. У популярного историка Ниала Фергюсона: «Империя. Чем современный мир обязан Британии» (в оригинале еще более претенциозно: “Empire. How Britain made the Modern World”), «Цивилизация: чем Запад отличается от остального мира». Или книга Асемоглу и Робинсона “Why nations fail”. Труд Райнерта академичен, однако написан весьма и весьма увлекательно. К тому же вы не встретите у Райнерта апологетики Запада, в которой нередко обвиняют того же Фергюсона.

Райнерт - выпускник Гарвардской школы бизнеса - особо выделяет метод ситуационного исследования, привитый ему в стенах школы. Он пишет, что Эдвин Гей (1867 - 1946), основатель и первый декан заведения, был последователем Густава Шмоллера (1893 - 1917) - представителя немецкой исторической школы (школы экономики, не следует путать с немецкой исторической школой права - прим. Е.Г.). Влияние исторической школы на Райнерта отчетливо прослеживается во всем повествовании. Фридрих Лист (1789 - 1846) - один из наиболее часто упоминаемых Райнертом экономистов (наряду с Йозефом Шумпетером).

Райнерт пытается разобраться с тем, почему растет разрыв между бедными и богатыми странами. Спешу заметить, сторонников «отнять и поделить» Райнерт разочарует: перераспределение доходов в виде финансовой помощи бедным странам не решает проблему бедности, а только усугубляет её, убивая мотивацию работать. Но именно такую стратегию избрали критикуемые Райнертом международные финансовые структуры.

Внутри страны с открытой экономикой кейнсианская установка на стимулирование спроса за счет расходов госбюджета также не приведет к росту. Увеличится импорт, но оживления местного производства не будет.

Не разделяет автор и упрощенного институционального подхода: обеспечьте нужные институты, и будет процветание. Хотя для «Другого канона» экономической науки, формулируемого Райнертом, институты важны, в его подходе важнее способ производства. Качественные различия между видами деятельности - ключ к объяснению неравномерности мирового развития.

Райнерт начинает с анализа мейнстрима экономической науки, обслуживающего современную глобализацию, олицетворяемую такими международными институтами как Всемирный банк и МВФ. Ключевой объект критики Райнерта - теория международной торговли, настаивающая на специализации на основе сравнительного преимущества (Давид Рикардо). Теория Рикардо, указывает Райнерт, основана на ошибочной трудовой теории ценности, в чистом виде сохранившейся теперь только в коммунистической идеологии. Отмечу для интересующихся, что критический разбор трудовой теории ценности можно найти в «Философии права» В.С. Нерсесянца.

Абсурдность последовательного проведения в жизнь теории сравнительного преимущества Райнерт демонстрирует гипотетическим примером: «После шока 1957 года, когда Советский Союз запустил первый спутник и стало ясно, что СССР опережает США в космической гонке, русские могли бы, вооружившись торговой теорией Рикардо, аргументированно утверждать, что американцы имеют сравнительное преимущество в сельском хозяйстве, а не в космических технологиях. Последние, следуя этой логике, должны были производить продовольствие, а русские - космические технологии».

Конечно, это доведение до абсурда, ибо отставание американцев от СССР в космической отрасли не было значительным. Но не менее абсурдными (в свете аргументов Райнерта) выглядят заявления некоторых российских общественных и политических деятелей о необходимости сырьевой специализации России (концепт «энергетической сверхдержавы» и др.). Сырьевая специализация, по Райнерту, это специализация в бедности.

Грозно звучит предупреждение Райнерта «нефтегазовым империалистам»: «Сравнительное превосходство в экспорте природного происхождения рано или поздно приведет страну к убывающей отдаче, потому что мать-природа предоставляет этой стране один из факторов производства, качественно неоднородный, и вначале, как правило, используется та его часть, что качественно лучше» . Горестно в свете этих слов читать новости о разработке всё новых месторождений никеля и меди, выдаваемой за небывалый прогресс российской экономики, на фоне умерших заводов обрабатывающей промышленности, превращенных в очередной «центр торговли и развлечений» или офисный центр.

Райнерт не отвергает идею свободной торговли совсем, отмечая, кстати, что первоначально эта идея означала отсутствие монополии, а не тарифов. Идею глобальной свободной торговли надо оценивать в конкретном контексте. Автор цитирует ЮНКТАД (Конференция ООН по торговле и развитию): «Симметричная торговля выгодна обеим сторонам, а несимметричная невыгодна бедным странам» .

Истоком успешного развития является не специализация в рамках международного разделения труда, а эмуляция - копирование, имитация с целью сравняться или превзойти. Райнерт выделяет мальтузианские виды деятельности с убывающей отдачей и шумпетеровские виды деятельности с возрастающей отдачей. Специализация на видах деятельности с убывающей отдачей приводит к специализации в бедности. Отсутствие возрастающей отдачи не позволит даже очень квалифицированному маляру подняться до уровня Билла Гейтса.

Виды деятельности с убывающей отдачей - сельское хозяйство, добыча минерального сырья: «Если вы вкладываете все больше тракторов или трудовых ресурсов в одно и то же картофельное поле, то по достижении определенного момента каждый новый работник или новый трактор будут производить меньше, чем предыдущие». В промышленности иная ситуация - расширение производства ведет к снижению издержек на единицу продукции.

Растущая или убывающая отдача связаны и с типом конкуренции. Для убывающей отдачи с затрудненной дифференциацией товара (т.е. присущей товару гомогенностью) характерна совершенная конкуренция. А вот растущая отдача создает власть над рынком: «Компании в большой степени могут влиять на цену того, что они продают». Цены на сырьевые товары подвержены большим колебаниям, зачастую непредсказуемым. В то же время производитель инновационных товаров сам устанавливает цены.

Успешная стратегия страны основана на развитии обрабатывающей промышленности: «Богатые страны разбогатели благодаря тому, что десятилетиями, а иногда и веками их правительства и правящая элита основывали, субсидировали и защищали динамичные отрасли промышленности и услуг» .

Бедным странам запрещают использовать эти стратегии, консервируя их отсталость. Запрет на развитие промышленности с использованием протекционизма - инструмент неоколониализма, по мнению Райнерта: «Основной признак колонии - отсутствие в ней обрабатывающей промышленности» .

Обоснованием запрета служит убеждение, что свободная торговля в условиях международного разделения труда сама по себе выравнивает уровень жизни в мире: «На международном уровне стандартная экономическая наука доказывает, что воображаемая нация чистильщиков обуви и посудомоек может сравняться по благосостоянию с нацией, состоящей их юристов и биржевых брокеров». Эта интеллектуальная ошибка основана на рикардовой теории, в которой обмен производится между абстрактными трудочасами, без учета качественных различий между видами деятельности. Но нельзя сравнивать трудочас времен каменного века и трудочас в Силиконовой долине.

Райнерт критикует столь любимое западными авторами использование метафор. По-моему, оно чуть ли не повсеместно. К примеру, в экономике мы знаем «невидимую руку» Адама Смита, в социологии и национализмоведении - «воображенные сообщества» Бенедикта Андерсона (“ imagined communities ” ). Райнерт призывает идти от фактов к обобщениям, а не от метафоры к реальным проблемам. Хорошая экономическая теория должна отражать успешный опыт развития, успешную экономическую политику. Но успех мог быть достигнут и просто в результате использования применимого опыта (использования возрастающей отдачи), даже без осознания того, какие именно механизмы приводят к успеху (автор приводит аналогию с профилактикой цинги употреблением цитрусовых до открытия витамина С).

Анализируя истоки «Другого канона», Райнерт обращается к мыслям авторов Нового времени, критиковавшим экспорт сырья и импорт товаров, произведенных из этого сырья. В ту эпоху аристотелево представление о мире как «игре с нулевой суммой» вытесняется взглядом, что богатство можно не только завоевать, но и создать путем использования инноваций. Любопытно в этой связи, что Райнерт отмечает благотворное влияние византийских философов, перебравшихся в Италию в результате падения Константинополя в 1453 году. По его мнению, влияние восточной Церкви утвердило более динамичную версию Книги Бытия, повлиявшую на проинновационные установки: «Бог создавал мир 6 дней, а оставшуюся созидательную работу оставил человечеству. Следовательно, создавать и внедрять инновации - это наша приятная обязанность» . Трудно комментировать этот пассаж автора, ибо он не дает ссылок на культурологические работы, анализирующие влияние религиозных установок Православной Церкви на инновационный процесс. Однако этот брошенный мимоходом тезис Райнерта, наверное, следовало бы проверить, принимая во внимание культивируемые в России (как либералами, так и антилибералами) представления о несовместимости Православия и развития.

Успех стран, бедных природными ресурсами, в том числе землей, Райнерт демонстрирует примерами Венеции и Голландии. Англия во многом эмулировала строй Голландии. Испания же, насытившись золотом из заокеанских колоний, деградировала в индустриальном отношении. На примере Испании Европа поняла, что «истинные золотые рудники - это не физические золотые копи, а обрабатывающая промышленность» .

Экономический строй более успешных стран эмулируется даже тогда, когда есть понимание того, что превзойти первопроходцев будет невозможно. Райнерт приводит пример Австралии. Создавая промышленный сектор, австралийцы понимали, что их промышленность не будет такой эффективной, как британская. Но наличие обрабатывающей промышленности удерживает зарплаты на определенном уровне.

Рассматривает Райнерт и вопрос о влиянии образования на благосостояние страны. Ключом к благосостоянию образование не является, если нет спроса на образованный персонал. В странах, находящихся в технологическом тупике, образование будет стимулировать поток эмигрантов. Развитие образования дает эффект только вместе с промышленной политикой.

Инвестиции в науку в стране с деградировавшим производством спонсируют промышленность других стран.

Много внимания уделяет Райнерт смене технико-экономических укладов. Отправной точкой его рассуждений являются идеи Йозефа Шумпетера (1883 - 1950) - питомца «австрийской экономической школы». Заслугой Шумпетера является то, что он показал роль предпринимателя и инноваций в капиталистической экономике. «Созидательное разрушение», внимание на котором акцентировал Шумпетер, характеризуется появлением новых отраслей промышленности и исчезновением старых. При этом стремительный рост производительности резко поднимает уровень жизни: зарплата старпома на пароходе выше, чем зарплата старпома на паруснике, несмотря на то, что управлять парусником сложнее. Рост зарплат в передовой отрасли в ХХ веке был связан и с установкой «мой работник - это еще и мой покупатель» (фордизм).

Рост уровня зарплат в передовой отрасли подстегивает рост зарплат в остальных отраслях. Именно поэтому парикмахеры в индустриальных странах зарабатывают больше, чем в природоресурсных и аграрных. Несмотря на то, что внутри одной страны уровень зарплат в сельском хозяйстве ниже, чем в промышленности, занятые в сельском хозяйстве тоже выигрывают от индустриализации за счет этого синергетического эффекта.

Райнерт утверждает, что аргумент о синергетическом эффекте использовался в 1820-е для убеждения фермеров США в необходимости индустриализации в условиях протекционизма. Им объяснили, что это приведет к удорожанию промышленных товаров, но в будущем развернется спираль богатства.

Для индустриальной экономики рост населения - благо. Для страны, специализирующейся на видах деятельности с убывающей отдачей - зло: «Если в стране нет альтернативного источника занятости населения, то убывающая отдача приведет к тому, что реальная зарплата начнет падать. Чем дольше страна специализируется на сырьевых товарах, тем она беднее».

Убывающая отдача - причина переселения народов. Об этом писал еще Маршалл в 1890 году в «Принципах экономической науки» (работа эта в советское время была переведена на русский язык, но с тех пор вроде не переиздавалась). И в наше время специализация в бедности вызывает массовый исход людей из бедных стран. Но утечка мозгов характерна и для развитых стран. В США исследователи стремятся уехать со Среднего Запада на восточное, либо западное побережье, поближе к промышленной среде.

Высокая рождаемость в бедных странах объясняется отсутствием социального страхования.

Последствия фритрейдерских установок, оторванных от контекста, Райнерт анализирует на примере Монголии. Российскую «шоковую терапию» он, разумеется, тоже оценивает негативно, но она в его книге не анализируется.

До реформ 1991 года Монголия развивала промышленный сектор, снижалась доля сельского хозяйства. После открытия страны для международной торговли в 1991 году физический объем производства упал на 90%. Многие люди вернулись к кочевому скотоводству. В 2000 году процентная ставка составляла 35%, но представители USAID сетовали на низкую культуру предпринимательства. Райнерт, выступавший экспертом в парламенте Монголии, пишет, что Всемирный банк предлагал Монголии рецепты, точно такие же, как и другим развивающимся странам, не взирая на специфику видов деятельности и местные условия. Автор высмеял подобный подход, проявленный в рекомендации Джеффри Д. Сакса выбрать в качестве специализации производство компьютерных программ. В стране, где за исключением столицы только 4% жителей имеют дома электричество.

В настоящее время проводить реиндустриализацию значительно сложнее, чем после Второй мировой войны. Это связано с защитой инноваций патентами. Кроме того, сектор продвинутых услуг зависим от спроса, предъявляемого старой промышленностью: «Он просто не возникает в странах, где население пасет коз, потому что у него нет покупательной способности».

Деградация производственной системы ведет и к упрощению социальной системы: страна превращается из интегрированного национального государства в родовое сообщество. Специализация на сырьевых товарах, по мнению Райнерта, способствует созданию феодального политического строя.

Актуальность идей Райнерта для России.

Райнерт отвергает экономический неолиберализм, но его критика ортодоксии основана на экономических аргументах и потому заслуживает внимания. Этот подход выглядит более продуктивным, чем то направление International Political Economy, которое учит «думать политически о так называемых экономических процессах» и пытается объяснять глобальные экономические проблемы со ссылкой на Грамши, не считая нужным вспомнить закон убывающей предельной полезности (именно такой вариант излагался автору настоящих строк в ознакомительном курсе IPE в Университете Манчестера).

Райнерт отвергает и призывы к глобальному перераспределению доходов. Задача не в том, как их перераспределить, а как создать условия для роста доходов в бедных странах.

Когда читаешь Райнерта, трудно отделаться от ощущения, что многое из сказанного им в отношении бедных стран, увы, применимо и к постсоветской России. В то же время деиндустриализация России не была, к счастью, тотальной. Есть и внутренний инвестиционный и человеческий потенциал. Это, в частности, наши российские промышленники, которые пусть и в не самых передовых отраслях (российская промышленность плавит чугун и производит слябы, закупая в то же время современное оборудование для металлургии и инжиниринговые услуги в Германии и других странах Европы), но тем не менее собрали успешные по глобальным меркам компании. Некоторые из них уже инвестируют в производство продукции более «высоких переделов» (авиастроение, транспортное машиностроение).

К сожалению, Райнерт склонен видеть первопричину в способе производства (не в марксовом значении, а скорее в привязке к технологиям и влиянию убывающей / возрастающей отдачи). Но сложно объяснить, почему исторически одни выбрали правильный способ производства (Голландия, Англия), а другие - нет (Испания). Одним повезло с правителем, а другим - нет?

Стимулирует инновации, по мнению Райнерта, и нехватка природных ресурсов. Впору вспомнить о «ресурсном проклятии России», но не хочется, поскольку есть страны, сознательно консервирующие собственные ресурсы. Иными словами, это вопрос общественного выбора, если, конечно, есть общество.

Райнерт, конечно, высказывается мимоходом о роли конкуренции между европейскими странами, войн между ними, практически в духе упомянутого Ниала Фергюсона. Трудно не вспомнить Петра I, военные устремления которого были связаны с развитием отечественной промышленности. Проблема лишь в том, что в России война очень быстро возрождает военный тип общества в смысле, раскрытом Гербертом Спенсером. И сторонников военного типа не смущает, что ведущие в военно-политическом отношении страны (США, Великобритания) уже давно (с XIX века, как минимум) организованы по промышленному типу, а не по военному.

Эти «скелеты в шкафу» возвращают нас к разговору об институтах и культуре, приветствующей предпринимательство и инновации, но не только. Если представить рецептуру Райнерта как laissez - faire внутри и избирательный протекционизм, то встает вопрос о потерях потребителей в результате протекционизма. Нынешние события вокруг санкций и контрсанкций обнажили голоса недовольных, которые нельзя просто игнорировать.

Кроме того, за годы «постиндустриального общества» российское общество успело забыть о значении промышленности. Не стану демонстрировать это непопулярностью рабочих профессий (тут причина, как представляется, в другом). Но россиянам банально нужно объяснять с детства роль промышленности в процветании страны. Иначе вкупе с примитивнейшими установками на «специализацию» появляются голоса, подобные памятному автору сих строк, который в годы обучения в Высшей школе экономики на лекции Г.А. Явлинского услышал от аспиранта факультета экономики тезис о необходимости специализации России на проституции по причине красоты российских женщин. Вот такие вот гримасы «рикардианского либерализма»!

В России много музеев с военной тематикой (не всегда, увы, интересных), но, к сожалению, мало музеев промышленности, где можно собственными глазами увидеть (а может быть и потрогать руками!) механизмы и машины, узнать истории людей, благодаря которым Россия, несмотря на глубочайший кризис конца ХХ века, всё же одна из крупнейших мировых держав. «Индустриализация сознания» россиян - тоже важная составляющая процесса реиндустриализации, сопутствующая привитию уважения к частной собственности и результатам предпринимательского творчества.

P.S. Ну и напоследок. Автор настоящих строк частенько сталкивается с неприязнью различных «патриотически настроенных граждан» к Высшей школе экономики, которым оная институция видится «рассадником русофобии» и чуть ли не центром заговора против России. Внимание таких читателей хотелось бы обратить на то, что книга Райнерта с критикой неолиберализма, МВФ и Всемирного банка вышла в издательстве ВШЭ, а перевод ее выполнен под редакцией научного руководителя факультета экономических наук В.С. Автономова, ранее, кстати, переводившего на русский язык Йозефа Шумпетера, за что ему огромное спасибо.

Книга о том, чем плохи современная экономическая теория и основанная на ней политика сильных мира сего, а также о том, почему богатые страны — богаты «Сегодняшнее коллективное понимание мира погрязло в экономических заблуждениях, рожденных холодной войной, когда существовали экономические теории, основанные на иллюзорной системе Давида Рикардо, и каждая рисовала собственную утопию — утопию плановой экономики и утопию свободного рынка». Эта цитата выражает одну из главных идей книги Эрика Райнерта.

Наверное, многие читатели и не вспомнят, кто такой Давид Рикардо. Разве что скажут, что это известный экономист, писавший до Карла Маркса и оказавший на него влияние. Но именно в Рикардо направлена основная часть теоретических стрел Райнерта. Достается также Адаму Смиту, Полу Самуэльсону и Полу Кругману. При этом автор знает, о чем говорит: труды атакуемых он внимательно прочитал. Настолько внимательно, что берется утверждать: «невидимая рука рынка» в самой известной работе Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов» упомянута только один раз и не совсем в нынешнем контексте.

Так в чем же виноваты отцы-основатели современной экономической науки? Если кратко, то они, по мнению автора книги, предложили концепцию «сравнительного преимущества» — когда каждый субъект специализируется на том, что у него лучше всего получается, потом на свободном рынке все обмениваются результатами своего труда, и в итоге наступает равновесие. Именно эти идеи — свободного рынка и специализации — предлагают нынешние советники из Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка развивающимся странам.

В реальной жизни, утверждает Райнерт, зажиточные государства богатели совсем по иным схемам. Например, Великобритания начала богатеть еще при Генрихе VII, который, взойдя на трон в 1485 году, ввел налог на вывоз необработанной шерсти, подрывая сырьевую базу флорентийских производителей шерстяной ткани. А их английских конкурентов он освобождал от налогов и давал временную монополию на торговлю в определенных регионах. Англичане следовали примеру голландцев. А вот Испания, в которую во времена Конкисты хлынуло золото, пошла другим путем. В результате и собственную экономику загубила (резко взлетели цены), и богатство удержать не смогла — всё золото ушло в Венецию и Голландию, где как раз была сосредоточена промышленность. Потом английским путем пошли освободившиеся от опеки британской короны Штаты, которым до того не разрешали развивать свое производство. И даже в послевоенной Европе схема была та же.

По Райнерту, стране лучше иметь неэффективную собственную промышленность, чем не иметь никакой. И надо сперва дать ей развиться (прикрыв рынок с помощью тех или иных форм государственного вмешательства), а уж потом начинать свободную торговлю. Ибо именно промышленность создает богатство. Потому что это, как правило, деятельность с возрастающей отдачей или, иначе говоря, с возможностью экономии на масштабах (при увеличении объема производства каждая новая единица продукции обходится дешевле). А вот в сельском хозяйстве или добыче полезных ископаемых — наоборот. При росте спроса, например, на зерно приходится осваивать всё менее плодородные участки.

В послевоенной Европе был поставлен жесткий эксперимент. Тогдашние правители прекрасно понимали значение промышленности и пытались деиндустриализовать Германию (План Моргентау). Даже шахты пытались заливать водой и цементом. А потом поняли, что это может плохо кончиться.

«Существует заблуждение, что новую Германию… можно превратить в сельскую страну. Это невозможно сделать, не уничтожив или не вывезя из нее 25 миллионов жителей», — заявил в 1947-м бывший президент США Генри Гувер. В итоге был запущен План Маршалла, наоборот, поднимавший промышленность послевоенной Европы.

В итоге сегодня, как утверждает Райнерт, богатые страны специализируются на видах деятельности с возрастающей отдачей, а бедные — на деятельности с отдачей убывающей, фактически — на бедности. В этом-то и состоит главная ошибка классических экономистов: они сосредоточились на торговле, на обмене, выпустив из виду производство, качественные отличия видов деятельности и появление инноваций, меняющих экономическую структуру.

При всем при этом автор — вовсе не кабинетный ученый. Он объездил 49 стран, изучая тамошнее экономическое положение — от Перу до Монголии, от Эстонии до Танзании. И, судя по его наблюдениям, везде следование рекомендациям МВФ приводило к плачевным последствиям.

В Монголии, которую Райнерт именует лучшей ученицей Всемирного банка среди бывших коммунистических стран, 90% промышленности было уничтожено всего за два-три года. Выпуск хлеба снизился на 71%, книг и газет — на 79. Росли только производство алкоголя и сбор птичьего пуха. А затем Джеффри Сакс (один из авторов концепции шоковой терапии, некогда советник украинского и российского правительств, с 2000 года — специальный советник Генерального секретаря ООН по борьбе с бедностью) предложил монголам со страниц The Economist специализироваться на производстве компьютерных программ. Выпустив при этом из виду, что за пределами столицы Улан-Батора электричество в стране есть только у четырех процентов домохозяйств.

А первые консультанты из Всемирного банка, прибывшие в Эстонию, советовали ей закрыть свои университеты. «В будущем, — объясняли они, — Эстония будет иметь сравнительное преимущество в таких видах экономической деятельности, для которых университетское образование не потребуется». Эстонцы обиделись: Тартуский университет был основан еще в 1632-м. И хотя эмиссары Всемирного банка с тех пор таких рекомендаций не дают, своих позиций, как доказывает автор книги, принципиально не поменяли.

Книга об экономике, но про политику.
Будь моя воля, увеличил бы тираж этой книги и всячески бы ее распространял. Автор способен к тому, что Иван Ильин называл "путём к очевидности». Он пишет понятно о важном.
Господствующая экономическая теория неверна. Глобализация, торговля и снятие барьеров делают богатых богаче, а бедным не дают подняться. Богатство приносят инновации, передовое производство и защита собственного рынка до тех пор, пока он не окрепнет. В сельском хозяйстве отдача убывает, а в передовой промышленности возрастает. Защищать надо и то, и другое, промышленность – для активной экономической экспансии, с/х для обороны.
Голод – это судьба стран, специализирующихся на производстве продовольствия и продукции, выпуск которой плохо поддается автоматизации. Д.Рикардо предложил красивые, но не работающие модели. Правы были Ф.Лист, Й.Шумпетер и их предшественники, строящие свой подход к экономике на здравых размышлениях и опыте, а не на либеральных догмах «чикагских мальчиков».
Настоящий капитализм – это предприниматели-инноваторы, синергитические эффекты и новые открытия. Пастух не станет Б.Гейтсом, образование без производство – это мозги на экспорт, современные институты и демократия не разовьются в условиях деиндустриализации, без своей промышленности, даже не самой передовой, в стране будет бедность.
Все слышали про план Маршалла, но мало кто знает про план Моргентау, который предусматривал деиндустриализацию побежденной Германии и привел бы к уничтожению еще 30-40 миллионов немцев. Ради борьбы с социализмом от него отказались, сходные причины привели и подъему азиатских «тигров», которым дали создать свое промышленное производство. Однако после «холодной войны» победители решили конкурентов больше не плодить.
Про Россию норвежец упоминает редко, но «шоковую терапию» и деиндустриализацию оценивает как катастрофу. Нет слов, чтобы выразить полное согласие и придумать те пытки, которых достойны «наши» демодернизаторы – воры, идиоты и предатели.
Экспорт сырой нефти, металла и икры не даст никогда нам стать богатыми. Мы зависимы от милости тех, кто определяет цены на нефть. А там есть различные группировки, конкурирующие. Одним выгодна относительная стабильность на постсоветском пространстве, другим – хаос здесь. Мы – не хозяева уже своей судьбы. Какое там «вставание с колен»! Пулемет Автоматыч в своем блоге пишет, что РФ 2011 г. не достигла ВВП РСФСР 1989 г. Да и как она могла достичь этого показателя, если нефти добывается меньше, чем в 1989-м, если объемы строительства после 1991 г. НИКОГДА не превышали 80% от 1989 г., если выпуск машинотехнической продукции в РФ по сравнению с РСФСР упал в разы, а по ряду показателей - в десятки раз? Если РФ никогда не собирала 120 млн тонн зерновых, как РСФСР, а производство мяса в РФ - в полтора раза ниже, чем в РСФСР-89? Если заброшены 25 млн. га пашни, если до сих пор РФ не вышла на советские показатели ни по вылову рыбы, ни по тоннажу торгового флота? Я больше верю тем экономистам, которые оценивают ВВП РФ сейчас примерно в 75% от РСФСР-1989.
И в этом я с ним согласен, как и то, что затягивание страны в ВТО добьёт нашу слабую экономику, а «мебельная» деградация вооруженных сил сделает РФ совершенно беззащитной. Ждать недолго.
На последней конференции, где я участвовал, был представлен доклад о модели российского кризиса. Расчеты указывают на 2015 и 2018 год как критические точки. Я сам не очень верю в эту квантофрению». Прогнозы обычно ошибочны, так как не все учли и много случайностей. «2015» в наукообразной модели ничуть не лучше, чем 2012» из «календаря майя». Но дело не в этом. Нынешний россиянский бардак нереформируем и добром закончиться не может. В обозримом будущем катастрофа неизбежна. Траектория, ведущая прямиком в инферно, связана со взаимным ускорение различных факторов. Деградация производства делает ненужными образование и науку. Отток кадров ведет к одичанию, бюрократизация и имитация не нужной обществу деятельности портит нравы и усиливает криминал, деградация власти и силовиков разрушает общество и т.д., и т.п.
Причины нашей катастрофы Райкерт объясняет очень хорошо, хотя, повторим, без специального обращения к случаю РФ.
На 50%% с нам можно согласиться. Наполовину не потому, что есть правда у М.Фридмена и гайдаросчубайсов. Но в книге норвежского экономиста анализируются в основном не теневые секторы экономики. Понятно, что электроника и софт ведут к богатству. Однако наркотики, оружие и торговля человеческим телом обогащают не хуже. В принципе, «когда закончится нефть» (то есть ее добыча станет слишком дорогой) у дорогих россиян не останется ничего кроме черной дыры криминальной экономики и перспективы новых темных веков. А что будет у других.
Но это уже не от нас зависит.